Газета «Наша Ніва», редактором которой был в 1914 году Янка Купала, боролась с этим расколом
|
Государство себя называет «беларуским», но этот язык не используют ни чиновники, ни государственные учреждения. Не говорит на нем и народ. Отношение к некогда красивому языку, испорченному российскими и затем советскими реформами русификации, — пренебрежительное и негативное. Большинство населения боится политиков, говорящих на беларуском языке, а еще больше боится их предложений сделать беларуский язык главным в Беларуси.
Если бы Янка Купала попал из 1914 в 2014 год, то оказался бы у нас в положении какого-нибудь папуаса. Он привык говорить с людьми на своем родном языке, а тут его встретило бы отчуждение и полное неприятие такой «манеры» как «дурного тона», «вычурности» или «деревенщины». Он безмерно радовался бы тому факту, что наконец существует независимое от России и Польши национальное государство — да вот «национальным» назвать его трудно, ибо народ не говорит на своем национальном языке. Мы, как писал Ф. Богушевич, и есть сегодня те, кто «утратили прежде язык свой, так же, как человек перед смертью, у которого язык отнимается, а потом и совсем умерли». Нет языка — нет нации, нет страны и государственности, нет своих властей. |
Какие точные слова применительно к современным беларусам!
|
То же самое утверждал знаменитый русский писатель Константин Паустовский (1892—1968):
«По отношению каждого человека к своему языку можно совершенно точно судить не только о его культурном уровне, но и о его гражданской ценности. Истинная любовь к своей стране немыслима без любви к своему языку. Человек, равнодушный к своему языку, — дикарь. Он вредоносен по самой своей сути, потому что его безразличие к языку объясняется полнейшим безразличием к прошлому, настоящему и будущему своего народа». Какие точные слова применительно к современным беларусам! Все начинается со своего языка. Нежелание говорить на нем означает нулевую полезность человека как гражданина, ибо без осознания ценности языка нет осознания ценности своей нации и своей страны. Равнодушие к языку означает равнодушие к прошлому своего народа — значит, и к его будущему. Именно к этому стремились авторы концепции «западнорусизма». |
Беларуский язык нуждается в спасенииГруппа экспертов по языкам, которым угрожает опасность (Ad Hoc Expert Group on Endangered Languages ) разработала ориентировочную концепцию документа под названием "Языковая жизнеспособность и нахождение языка в опасности".
Беларускому языку в нашей стране эксперты ЮНЕСКО поставили оценку "unsafe" - "опасный". С одной стороны, это высший балл для языков, которые находятся под угрозой - следующие оценки еще более тревожные - definitely endangered (определенно находящийся в опасности), severely endangered (сильная опасность), critically endangered (критическая опасность) и, наконец, extinct - "мертвый" язык. Няма мовы - няма нацыі
Почему 25 лет государственного суверенитета Беларуси не привели к возрождению белорусского языка? Тем более, что белорусизация начала 1990-х была не стартом возрождения, а его второй на протяжении ХХ веке попыткой. Первое возрождение (1906–1928) связано с либерализацией жизни после революции 1905–1907 годов, распадом Российской империи и образованием Белорусской Народной Республики (1918), а после ее падения под ударами большевиков – с образованием БССР (1919). Второе беларуское возрождение обусловлено новым кризисом империи и образованием Республики Беларусь (1991). И что в итоге? Что изменили в жизни и сознании белорусов сто лет национального возрождения? Чего недостает беларусам, чтобы заговорить по-беларуски? И пройдена ли точка невозврата к родному языку? |
Мне больш спадабалася б, калі б была беларуская мова на дзяржаўным узроўні, а тады б ужо і народ перайшоў. Рускамоўнасць мае глыбокія гістарычныя карані, негатыўныя. У першую чаргу ўплыў суседняй усходняй дзяржавы на нашу гісторыю і таксама на мову. Але гэта ўжо выправіць нельга ў цяперашні час. Ну прынамсі на маім вяку, мабыць, не. Маё бачанне гэтай праблемы менавіта ў гістарычным кантэксце. Я магу лёгка пераключацца ў залежнасці ад сітуацыі і суразмоўцы. Калі я бачу, што чалавек валодае мовай ў дастатковай ступені, я, як правіла, пераключаюся адразу на беларускую мову. Іншы раз сама з’яўляюся ініцыятарам гэтага. На маю думку, людзі яшчэ не асэнсоўваюць важнасць гэтага пытання, таму што без мовы няма нацыі. Мы раствараемся ў нейкім Сусвеце па гэтай прычыне. Мне здаецца, што палітыкі надта рэзка падкрэсліваюць гэтае пытанне ў ракурсе нацыяналізму. Мне як звычайнаму абывацелю хацелася б спытаць: «А чаму не лічыцца нацыяналізмам перавага іншай мовы? Хіба гэта не нацыяналізм?» Мы павінны рухацца так, як увесь свет рухаецца ў гэтым накірунку. Калі нацыя (напрыклад, латышы, эстонцы, літоўцы, нашы бліжэйшыя суседзі ў былым сацыялістычным лагеры, колькасць якіх у разы меншая, чым беларусаў) змагла захаваць сваю мову і ў выніку гэтага захавацца як нацыя. А нас, па статыстыцы, 9,5 мільёнаў, і мы не можам гэтага зрабіць. Узнікае пытанне - чаму? Можа, тут пад нейкім прымусам ідзе? На маю думку, трэба ўсе намаганні рабіць усім прадстаўнікам улады, а народ ужо падцягнецца. Вядома, людзі павінны станоўча адносіцца да гэтага. Больш таго, я некалькі разоў самастойна праводзіла такі эксперымент у Брэсце: спрабавала дзень ці два размаўляць усюды ў людных месцах на мове. Адносіны да гэтага 50 на 50 адсоткаў. Некаторыя яшчэ самі не гатовыя размаўляць, але яны падтрымліваюць і хоць на гэтай ганебнай трасянцы цягнуцца да гэтага. Другая палова вельмі агрэсіўна ставіцца. Вось гэта палохае, непакоіць і засмучае. Нават неяк варожа ўспрымаюць гэта. Я лічу, што трэба захоўвацца як нацыя. Таму што мы так і будзем ніхто. Не будзе Беларусі, як не будзе мовы.
|